01.12.2010 в 13:49
Пишет Скучун:Чужие сны - Главные темы осени
Это снова Ляска, фемслэш, повседневность и драбблы россыпью. На этот раз - немного обо всем
***
995 слов о браке- Давай поженимся, - предлагает Ляска, и по ней не поймешь, шутит она или всерьез. – А? Что скажешь?
- Скажу, что это безумно даже для тебя, - хмыкает Рада.
- Это не безумно, - спорит Ляска. – Это очень даже можно устроить…
- Это незаконно, - возражает подруга, усмехнувшись, и тоже нельзя сказать, шутит ли она.
- Напугала голой жопкой. Оно того стоит!
- Думаешь? – тон Рады убийственно серьезен, но глаза весело блестят. С ней никогда не поймешь, когда дискуссия переходит в стеб. Посмеется над тобой, а ты и не заметишь. – У нас нет прав. Так что все эти телодвижения бессмысленны чуть более чем полностью.
- И ничего не значит. Ну, нет этих прав, подумаешь. Поженимся не для них, а для себя, вон как Ксена и Ада. Поженились в кругу родных – и сколько лет вместе.
- А мы не сможем так долго быть вместе, если не поженимся хотя бы в кругу родни? – изгибает бровь Рада. Ляска вздыхает.
- Это будет что-то не то, - сообщает она. – Как-то… не до конца. Не по-настоящему, что ли.
- О как. А ненастоящий брак сразу превратит понарошечные отношения в серьезные? – не отступает Рада.
- Он ненастоящий для закона, - показывает язык Ляска. – А для нас-то он будет взаправдашний!
- То есть обмен кольцами, громкие слова, белые платьица, - и все сомнения в настоящести отношений резко развеялись?
- Не.
- А я о чем…
- Не, не белые платья. Костюм – гораздо лучше. Два костюма. Классических. И галстуки. И запонки. И белые рубашки. А?
- Только не черный, - морщится Рада, - лучше серый. И может быть… бабочки? Или все-таки галстуки?.. Черт, не сбивай с мысли, трепло ты такое!
- Слушаю-слушаю, - елейным голоском откликается Ляска. – Вся внимание.
- Что я хотела сказать… что я хотела?
- Откуда я знаю, что? Что тебе противна сама идея брака? Что хорошую вещь браком не назовешь? Что не будет браков – не будет разводов?..
- Да с чего ты вспомнила все эти клише? Я вовсе не против браков. Я просто хочу, чтобы ты поняла меня. Слушай, Ляска, давай вот… даже забудем, что мы с тобой – обе женщины.
- Легко. Только сиськи подвяжу.
- …И про права забудем, - Рада как будто не слышит. - Это все наносное.
- Ну конечно, наносное. Все так говорят, пока спиногрызы не заведутся.
- Нет, я не о том. Ты слушай. У каждой пары есть свои представления о семье. Свои способы подтвердить, что любовь – настоящая. Я даже не буду говорить, что настоящая любовь не нуждается в подтверждениях, люди же любят символы.
- Символы – это весело.
- И подкрепительно. Да. И брак – не важно, с росписью в бумажках или без – не лучший и не худший способ подтверждения отношений. Но вот чего я не могу и не хочу понимать, так это… вот какого черта вы распространяете свои шаблоны друг на друга? – спрашивает Рада с неожиданной злостью, и Ляска ошеломленно вскидывает глаза на подругу. Она никогда еще не видела, чтобы спокойная и ироничная Рада злилась. – Кто вообще сказал, что есть универсальный рецепт? Что сработавшее у одних, сработает у других? А ты не хочешь купить такие же чашки и свечки, как у Ксены и Ады? И занавески? А?
- Нет, - коротко отвечает Ляска. – Не хочу.
- Тогда почему ты думаешь, что любовь можно уложить на чертово прокрустово ложе и обрезать все выступающее? Что семья – это мама-папа-я, штамп в паспорте, росчерк на бумажке, занавески, кружки и новая мебель, а если нет – то это сразу фальшивка?
- Я этого не говорила, - возражает Ляска, тоже начиная злиться. Рада вынуждает ее защищаться, а меньше всего на свете она хочет защищаться из-за какой-то шутки… ну, почти шутки. – И вообще, почему бы тебе сразу не сказать, что ты не от мира сего, а с изнанки его, и не хочешь быть такой, как все, а потому никогда…
- Дело не в том, чтобы быть не такой, как все, Ляска, - вздыхает Рада, успокаиваясь так же резко, как завелась. Может быть, это просто пмс – что еще это может быть, в конце концов. - Дело в том, чтобы быть собой, так какого черта?
- Хорошо, - говорит Ляска, удивляясь спокойствию своего голоса. – А теперь представь, что у нас появляются дети. И узнают, что мы не женаты. Все женаты – а мы нет. У нас нет дивана, занавесок, кружек – и мы не женаты. Почему, мама? Почему мы не такие, как остальные семьи? Мы плохие, мама?.. И что ты им скажешь?
- Что брак – не главное, - отвечает Рада, пожимая плечами. – Когда два человека любят друг друга. Так же, как и кружки… кружки не главное, в смысле, а не кружки любят друг друга.
- Знаешь, что я думаю? – Ляска подбоченивается, это неистребимая мамина привычка. – Что ты слишком заморачиваешься. И вы все слишком заморачиваетесь, вот что я думаю. Те, кто бежит жениться, и те, кто бежит от брака. Господи, Рада. Это всего лишь брак. Всего лишь любовь. Всего лишь мы с тобой. Всего лишь жизнь. Это должно быть… весело, понимаешь? Это должно приносить нам счастье, а не долгие размышления холодными ночами. Если кто-то думает, что брак спасет его от… не знаю. От расставания? От болезни? Застрахует его любовь на вечность до гробовой доски, вот так просто, одним росчерком и ритуалом. Тогда он просто дурак, тот, кто так думает. Но не жениться только потому, что все так делают, или потому, что может приключиться развод – это еще большая глупость. Ты так не думаешь? Люди вообще умирают. Но мы здесь, сейчас, живы, здоровы – так зачем нам думать о плохом, когда мы можем наслаждаться? Дерьмо случается. И что?
Рада смотрит на подругу, покусывая губу.
- Это как… как новое блюдо, - продолжает Ляска. – Ты не узнаешь, понравится ли оно тебе, пока не попробуешь. А потом-то, конечно, можешь готовить его по-своему, менять рецепт или больше никогда не варить такую дрянь... Ну что теперь, если соседка это блюдо любит, не есть его? Или если она готовит его отвратительно – не попробовать свой рецепт? А если готовит вкусно – совета не спросить?
- Серый, - говорит Рада. – И бабочка.
- Я думаю, галстуки, - упрямится Ляска.
- Бабочки.
- Галстуки.
- И цветок в петлицу.
***
570 слов об ориентации живых мертвецов- Я не лесбиянка, - говорит Ксена, и Ляска удивленно поднимает брови, а потом смеется.
- Не ожидала от тебя! То есть… кто угодно, но ты? Я слышала много таких разговоров, - Ляска повышает голос, старательно подражая какой-то девочке с бровями и корнями волос, крашеными в темный цвет. – «Я не лесбиянка, нет, конечно. Я просто иногда целуюсь с девчонками, хватаю их за сиськи, ну бывает, сплю, но я не лесбиянка! Я просто балуюсь. Я хочу семью и мужа, как любая гетеросексуальная же…»
- Нет, нет, - морщится Ксена. – Есть и другая сторона медали, Лясь. Ну, знаешь, все эти курвы, которые говорят, что ты не можешь называться лесбиянкой, если когда-то была замужем… или если тебе и сейчас нравятся и мужчины, и женщины.
- Ну… - немного смущается Ляска. – Наверное, это просто… их страх. Страх, что ты играешь с их чувствами, неуверенность в себе, которая говорит, что ты можешь предпочесть им мужчину…
- Да нет, какой же это страх, - отмахивается Ксена. – Это просто снобизм. Каждый хочет быть избранным, Лясь, вот и все. Каждый называет свою песочницу вип-зоной. Бисексуальность и блядство начинаются на одну букву, и они считают, что это - хороший аргумент.
- Филологический.
- Грамотного человека, ага. Не в этом дело. Понимаешь, я всегда… влюблялась в человека, не в его половые признаки. Даже не во внешность. Понимаешь… встречаешь человека, _своего_ человека, от и до. Не влюбиться в него только из-за его роста, или цвета волос, или цвета глаз, или веса – то же самое, что не влюбиться в него из-за того, что он того же пола, что и ты. Или наоборот, противоположного пола. Ну, ты понимаешь, о чем я? Гениталии… или цвет волос, или шрам на лице – такая мелочь, когда это _твой_ человек.
- Я понимаю.
Ксена пожимает плечами и неловко улыбается.
- Ну и… вот. Мне никогда не мешал пол – со своими. С теми, кого я правда люблю. Секс – это ведь не главное. Но это – часть отношений. Важная часть. Большая. И я… всегда думала, ну что мы, не придумаем вместе что-нибудь, не поймем друг друга, не сможем доставить друг другу удовольствие, если мы правда любим? Поэтому… у меня не возникало проблем в постели.
- Ты просто пока не влюблялась в мужчину-гея, - замечает Ляска, и обе хихикают.
- Я просто пока не встречала асексуалов, - парирует Ксена. – Так вот. Допустим, они говорят, я не настоящая лесбиянка. Я раньше пыталась спорить, что-то доказывать, говорить, что если меня не смущает вопрос пола, это не значит, что моя любовь ненастоящая. Завидуют они, что ли?.. Но ответ всегда один.
- Можешь любить член, можешь любить клитор, только не одновременно.
- Типа того. По-очереди. Как раз... И я признала, ну да, сто раз да, вы правы, я не настоящая лесбиянка. Я же сплю с мужчинами. Я даже, господи прости, могу разлюбить женщину и полюбить мужчину! И это будет страшное предательство. А потом могу бросить мужчину ради женщины. Такое же предательство. Наличие или отсутствие члена не делает предательство меньшим, а чувства - фальшивыми. Пусть они говорят, что хотят. Главное, что я поняла – если я запрещу себе, например, смотреть в сторону мужчин, когда я хочу этого - я совершу большее предательство. Гораздо страшнее, чем тогда, когда порочу гордое звание лесбиянки.
- Так и скажи, - сообщает Ляска после паузы. – Что гениталии тебе не важны, потому что ты ими не пользуешься. Ты просто любишь мозг.
- Не в мозге…
- Ты мне вылюбила весь мозг, так что не спорь.
- Значит, я не лесбиянка, потому что я зомби.
***
268 слов об ужасном- Дети – это пиздец, - сообщает Лида заговорщическим шепотом. – Настоящий пиздец.
- Да уж, - соглашается Ляска, - настоящий.
- Тебе-то откуда знать? – презрительно бросает Лида. – Саботажница.
- Я? – Ляска хлопает глазами, но собеседница непреклонна.
- Где дети, Ляска? Когда уже ты родишь ребенка?
- Вот доучусь, - пробует стандартную отмазку Ляска, но сестру не просто сбить с мысли.
- Учеба – учебой, а годы летят. Я не отстану, Ляска. Не раньше, чем подержу на руках пухлощекого…
Детские голоса в соседней комнате становятся все громче. Ожесточенный спор перерастает в скандал и поножовщину, Ляска дергается, но Лида и ухом не ведет.
- …засранца, - заканчивает она утомленно. - Господи, дети – это такой пиздец. Ну да тебе не понять….
- Когда у меня будет свой ребенок, - возмущается Ляска по пути домой, - уж я-то не буду жаловаться. Я рожу его, когда придет время, а не по залету. И не буду стонать, как я измучена. И рассказывать первому встречному, как мой малой какается – тем более!
Рада только улыбается и кивает.
- Ну что? – возмущается Ляска. – Что я смешного сказала?
- Ничего, - беззаботно отвечает Рада, - ничего.
- Думаешь, я не сумею запланировать беременность? – щурится Ляска.
- Сможешь, - подумав, соглашается Рада. – Вон сколько народу планирует. И сколько – рожает. Правда, это не всегда одни и те же люди.
- Ну да, - ворчит Ляска. – Но по крайней мере, я буду любить своего ребенка…
- Ага, - кивает Рада. – Ты будешь хорошей мамой.
- …И не буду называть его пиздецом.
- Неа. Ты будешь громко стонать, что дети – это пиздец…
- Потому что дети – это правда пиздец, - подхватывает Ляска.
Они смеются.
URL записиЭто снова Ляска, фемслэш, повседневность и драбблы россыпью. На этот раз - немного обо всем
Немного обо всем
***
995 слов о браке- Давай поженимся, - предлагает Ляска, и по ней не поймешь, шутит она или всерьез. – А? Что скажешь?
- Скажу, что это безумно даже для тебя, - хмыкает Рада.
- Это не безумно, - спорит Ляска. – Это очень даже можно устроить…
- Это незаконно, - возражает подруга, усмехнувшись, и тоже нельзя сказать, шутит ли она.
- Напугала голой жопкой. Оно того стоит!
- Думаешь? – тон Рады убийственно серьезен, но глаза весело блестят. С ней никогда не поймешь, когда дискуссия переходит в стеб. Посмеется над тобой, а ты и не заметишь. – У нас нет прав. Так что все эти телодвижения бессмысленны чуть более чем полностью.
- И ничего не значит. Ну, нет этих прав, подумаешь. Поженимся не для них, а для себя, вон как Ксена и Ада. Поженились в кругу родных – и сколько лет вместе.
- А мы не сможем так долго быть вместе, если не поженимся хотя бы в кругу родни? – изгибает бровь Рада. Ляска вздыхает.
- Это будет что-то не то, - сообщает она. – Как-то… не до конца. Не по-настоящему, что ли.
- О как. А ненастоящий брак сразу превратит понарошечные отношения в серьезные? – не отступает Рада.
- Он ненастоящий для закона, - показывает язык Ляска. – А для нас-то он будет взаправдашний!
- То есть обмен кольцами, громкие слова, белые платьица, - и все сомнения в настоящести отношений резко развеялись?
- Не.
- А я о чем…
- Не, не белые платья. Костюм – гораздо лучше. Два костюма. Классических. И галстуки. И запонки. И белые рубашки. А?
- Только не черный, - морщится Рада, - лучше серый. И может быть… бабочки? Или все-таки галстуки?.. Черт, не сбивай с мысли, трепло ты такое!
- Слушаю-слушаю, - елейным голоском откликается Ляска. – Вся внимание.
- Что я хотела сказать… что я хотела?
- Откуда я знаю, что? Что тебе противна сама идея брака? Что хорошую вещь браком не назовешь? Что не будет браков – не будет разводов?..
- Да с чего ты вспомнила все эти клише? Я вовсе не против браков. Я просто хочу, чтобы ты поняла меня. Слушай, Ляска, давай вот… даже забудем, что мы с тобой – обе женщины.
- Легко. Только сиськи подвяжу.
- …И про права забудем, - Рада как будто не слышит. - Это все наносное.
- Ну конечно, наносное. Все так говорят, пока спиногрызы не заведутся.
- Нет, я не о том. Ты слушай. У каждой пары есть свои представления о семье. Свои способы подтвердить, что любовь – настоящая. Я даже не буду говорить, что настоящая любовь не нуждается в подтверждениях, люди же любят символы.
- Символы – это весело.
- И подкрепительно. Да. И брак – не важно, с росписью в бумажках или без – не лучший и не худший способ подтверждения отношений. Но вот чего я не могу и не хочу понимать, так это… вот какого черта вы распространяете свои шаблоны друг на друга? – спрашивает Рада с неожиданной злостью, и Ляска ошеломленно вскидывает глаза на подругу. Она никогда еще не видела, чтобы спокойная и ироничная Рада злилась. – Кто вообще сказал, что есть универсальный рецепт? Что сработавшее у одних, сработает у других? А ты не хочешь купить такие же чашки и свечки, как у Ксены и Ады? И занавески? А?
- Нет, - коротко отвечает Ляска. – Не хочу.
- Тогда почему ты думаешь, что любовь можно уложить на чертово прокрустово ложе и обрезать все выступающее? Что семья – это мама-папа-я, штамп в паспорте, росчерк на бумажке, занавески, кружки и новая мебель, а если нет – то это сразу фальшивка?
- Я этого не говорила, - возражает Ляска, тоже начиная злиться. Рада вынуждает ее защищаться, а меньше всего на свете она хочет защищаться из-за какой-то шутки… ну, почти шутки. – И вообще, почему бы тебе сразу не сказать, что ты не от мира сего, а с изнанки его, и не хочешь быть такой, как все, а потому никогда…
- Дело не в том, чтобы быть не такой, как все, Ляска, - вздыхает Рада, успокаиваясь так же резко, как завелась. Может быть, это просто пмс – что еще это может быть, в конце концов. - Дело в том, чтобы быть собой, так какого черта?
- Хорошо, - говорит Ляска, удивляясь спокойствию своего голоса. – А теперь представь, что у нас появляются дети. И узнают, что мы не женаты. Все женаты – а мы нет. У нас нет дивана, занавесок, кружек – и мы не женаты. Почему, мама? Почему мы не такие, как остальные семьи? Мы плохие, мама?.. И что ты им скажешь?
- Что брак – не главное, - отвечает Рада, пожимая плечами. – Когда два человека любят друг друга. Так же, как и кружки… кружки не главное, в смысле, а не кружки любят друг друга.
- Знаешь, что я думаю? – Ляска подбоченивается, это неистребимая мамина привычка. – Что ты слишком заморачиваешься. И вы все слишком заморачиваетесь, вот что я думаю. Те, кто бежит жениться, и те, кто бежит от брака. Господи, Рада. Это всего лишь брак. Всего лишь любовь. Всего лишь мы с тобой. Всего лишь жизнь. Это должно быть… весело, понимаешь? Это должно приносить нам счастье, а не долгие размышления холодными ночами. Если кто-то думает, что брак спасет его от… не знаю. От расставания? От болезни? Застрахует его любовь на вечность до гробовой доски, вот так просто, одним росчерком и ритуалом. Тогда он просто дурак, тот, кто так думает. Но не жениться только потому, что все так делают, или потому, что может приключиться развод – это еще большая глупость. Ты так не думаешь? Люди вообще умирают. Но мы здесь, сейчас, живы, здоровы – так зачем нам думать о плохом, когда мы можем наслаждаться? Дерьмо случается. И что?
Рада смотрит на подругу, покусывая губу.
- Это как… как новое блюдо, - продолжает Ляска. – Ты не узнаешь, понравится ли оно тебе, пока не попробуешь. А потом-то, конечно, можешь готовить его по-своему, менять рецепт или больше никогда не варить такую дрянь... Ну что теперь, если соседка это блюдо любит, не есть его? Или если она готовит его отвратительно – не попробовать свой рецепт? А если готовит вкусно – совета не спросить?
- Серый, - говорит Рада. – И бабочка.
- Я думаю, галстуки, - упрямится Ляска.
- Бабочки.
- Галстуки.
- И цветок в петлицу.
***
570 слов об ориентации живых мертвецов- Я не лесбиянка, - говорит Ксена, и Ляска удивленно поднимает брови, а потом смеется.
- Не ожидала от тебя! То есть… кто угодно, но ты? Я слышала много таких разговоров, - Ляска повышает голос, старательно подражая какой-то девочке с бровями и корнями волос, крашеными в темный цвет. – «Я не лесбиянка, нет, конечно. Я просто иногда целуюсь с девчонками, хватаю их за сиськи, ну бывает, сплю, но я не лесбиянка! Я просто балуюсь. Я хочу семью и мужа, как любая гетеросексуальная же…»
- Нет, нет, - морщится Ксена. – Есть и другая сторона медали, Лясь. Ну, знаешь, все эти курвы, которые говорят, что ты не можешь называться лесбиянкой, если когда-то была замужем… или если тебе и сейчас нравятся и мужчины, и женщины.
- Ну… - немного смущается Ляска. – Наверное, это просто… их страх. Страх, что ты играешь с их чувствами, неуверенность в себе, которая говорит, что ты можешь предпочесть им мужчину…
- Да нет, какой же это страх, - отмахивается Ксена. – Это просто снобизм. Каждый хочет быть избранным, Лясь, вот и все. Каждый называет свою песочницу вип-зоной. Бисексуальность и блядство начинаются на одну букву, и они считают, что это - хороший аргумент.
- Филологический.
- Грамотного человека, ага. Не в этом дело. Понимаешь, я всегда… влюблялась в человека, не в его половые признаки. Даже не во внешность. Понимаешь… встречаешь человека, _своего_ человека, от и до. Не влюбиться в него только из-за его роста, или цвета волос, или цвета глаз, или веса – то же самое, что не влюбиться в него из-за того, что он того же пола, что и ты. Или наоборот, противоположного пола. Ну, ты понимаешь, о чем я? Гениталии… или цвет волос, или шрам на лице – такая мелочь, когда это _твой_ человек.
- Я понимаю.
Ксена пожимает плечами и неловко улыбается.
- Ну и… вот. Мне никогда не мешал пол – со своими. С теми, кого я правда люблю. Секс – это ведь не главное. Но это – часть отношений. Важная часть. Большая. И я… всегда думала, ну что мы, не придумаем вместе что-нибудь, не поймем друг друга, не сможем доставить друг другу удовольствие, если мы правда любим? Поэтому… у меня не возникало проблем в постели.
- Ты просто пока не влюблялась в мужчину-гея, - замечает Ляска, и обе хихикают.
- Я просто пока не встречала асексуалов, - парирует Ксена. – Так вот. Допустим, они говорят, я не настоящая лесбиянка. Я раньше пыталась спорить, что-то доказывать, говорить, что если меня не смущает вопрос пола, это не значит, что моя любовь ненастоящая. Завидуют они, что ли?.. Но ответ всегда один.
- Можешь любить член, можешь любить клитор, только не одновременно.
- Типа того. По-очереди. Как раз... И я признала, ну да, сто раз да, вы правы, я не настоящая лесбиянка. Я же сплю с мужчинами. Я даже, господи прости, могу разлюбить женщину и полюбить мужчину! И это будет страшное предательство. А потом могу бросить мужчину ради женщины. Такое же предательство. Наличие или отсутствие члена не делает предательство меньшим, а чувства - фальшивыми. Пусть они говорят, что хотят. Главное, что я поняла – если я запрещу себе, например, смотреть в сторону мужчин, когда я хочу этого - я совершу большее предательство. Гораздо страшнее, чем тогда, когда порочу гордое звание лесбиянки.
- Так и скажи, - сообщает Ляска после паузы. – Что гениталии тебе не важны, потому что ты ими не пользуешься. Ты просто любишь мозг.
- Не в мозге…
- Ты мне вылюбила весь мозг, так что не спорь.
- Значит, я не лесбиянка, потому что я зомби.
***
268 слов об ужасном- Дети – это пиздец, - сообщает Лида заговорщическим шепотом. – Настоящий пиздец.
- Да уж, - соглашается Ляска, - настоящий.
- Тебе-то откуда знать? – презрительно бросает Лида. – Саботажница.
- Я? – Ляска хлопает глазами, но собеседница непреклонна.
- Где дети, Ляска? Когда уже ты родишь ребенка?
- Вот доучусь, - пробует стандартную отмазку Ляска, но сестру не просто сбить с мысли.
- Учеба – учебой, а годы летят. Я не отстану, Ляска. Не раньше, чем подержу на руках пухлощекого…
Детские голоса в соседней комнате становятся все громче. Ожесточенный спор перерастает в скандал и поножовщину, Ляска дергается, но Лида и ухом не ведет.
- …засранца, - заканчивает она утомленно. - Господи, дети – это такой пиздец. Ну да тебе не понять….
- Когда у меня будет свой ребенок, - возмущается Ляска по пути домой, - уж я-то не буду жаловаться. Я рожу его, когда придет время, а не по залету. И не буду стонать, как я измучена. И рассказывать первому встречному, как мой малой какается – тем более!
Рада только улыбается и кивает.
- Ну что? – возмущается Ляска. – Что я смешного сказала?
- Ничего, - беззаботно отвечает Рада, - ничего.
- Думаешь, я не сумею запланировать беременность? – щурится Ляска.
- Сможешь, - подумав, соглашается Рада. – Вон сколько народу планирует. И сколько – рожает. Правда, это не всегда одни и те же люди.
- Ну да, - ворчит Ляска. – Но по крайней мере, я буду любить своего ребенка…
- Ага, - кивает Рада. – Ты будешь хорошей мамой.
- …И не буду называть его пиздецом.
- Неа. Ты будешь громко стонать, что дети – это пиздец…
- Потому что дети – это правда пиздец, - подхватывает Ляска.
Они смеются.
(ту би. континед)